Черная радуга.

[katrin2043]

Стырена идея создания мини-рассказов по заказу у Твореца_Сновидений.
Ваша идея, наши слова.

В сером небе висел черная радуга, которую повесил кто-то...
она была видна не всем, а только тем у кого в жизни полная "жопа"....
радуга не обещала перемен - она просто делила небо пополам...
интересно что на конце у этой радуги...

Шумящим грохотом падающих бомб шла идиотская война.
Он сидел прислонивших к серой стене. Да, в общем-то, здесь все было почти что серое, бесцветное, грязно-запыленное, даже попахивало какой-то отрешенностью и безразличием. Небо хмуро глядело сверху. Поблескивая смолянистыми боками, словно прикрепленная кем-то толи в шутку, то ли на зло, угольно-черная радуга.
Смутные воспоминания о детстве намекали на несправедливость... Еще совсем мальчиком он почти не помнил ничего, но точно знал, беспросветной радуги не небе не было.
А где-то совсем рядом грохнул очередной снаряд. Ошметки зданий разлетались во все стороны.
-Черт! - он падал медленно, как будто снимал кто-то замедленное кино.
Немаленький обломок городской стены упал рядом.
Он неподвижно лежал, наверное, минут пятнадцать. Попытка понять, что же задело увенчалась некоторым успехом. Жутко болел левый бок, рука и голова.
"Зацепило хорошо", - подумал он не спеша. Рядом все суетились, пахло гарью, там, где упал снаряд, разгорался пожар.
Тело ныло. Становилось невыносимо тошно, хотелось пить, проявлялась общая слабость. Слабо думалось, где в данный момент его оружие, и хорошо было бы, что бы оно не попало в руки к гражданским.
Серебристые глаза, с проблеском синевы, смотрели в грязно-серое небо. А там висела черная радуга, которая ехидно посмеивалась "Ну что, задело? Повеселился ты нынче, теперь и мой черед. " Она ядовито присматривалась к нему, с каждой минутой все более разгораясь черной завистью, что он еще жив, а ей приходиться висеть на небе, одной, даже самолеты не могут достать ее краев.
С каждой секундой она чернела от злости и ненависти ко всему живому, а ему казалось что нет ничего чернее ее, это беспросветной, ожесточенной и бессмысленной радуги, которая подвешена здесь с самых первых дней. А радуга все разрасталась, заполняя собой грязное небо. Оскаленная улыбка так и стремилась поглотить этот мир в себе.
- Ну помогите же мне кто-нибудь! - сквозь маслянисто-обвалакивающую пелену радуги послышался звонкий, словно колокольчик голосок. Его будто вырвали из объятий этой радуги, не дали упасть в пропасть отчаяния.
А ее нежное личико было на фоне этой дурацкой радуги как светлое солнце, которое уже почти ни кто не помнил. Золотистые волосы, еще совсем свежие, даже травой пахло. А какая тут трава? тут все поросло асфальтом, бетоном, и только лишь изредка сквозь щебенку на окраине пробивалась сероватая, бледная трава. Ни цвета, ни тем более запаха. Да и затаптывали ее в первые же дни.
-Как ты? Ранен? Что болит? - вопросы сыпались градом, голова раскалывалась. Он попытался подняться, но тело ломило. Левая рука не слушалась. А когда попытался ею пошевелить резкая боль, до звезд в глазах, прорезала его серую жизнь.
- Наверное, перелом. - Лицо перекосило от жуткой острой боли, он чуть приподнялся и огляделся.
Рядом валялись бетонные осколки зданий, суетились люди, кто с ведрами, кто еще с чем. Опять обрушилось наверно пару этажей. Сколько их погребено под этими молчаливыми обломками? Хотя, что задумываться, еще одни беженцы, или простые рабочие, а может и кто-то из обычных солдат. Да все как обычно. Вот только раньше ему везло, и его не задевало ни разу. Но сколько он видел этих глупых смертей!
- Подняться можешь?
- Вряд ли. Я попробую. - Тяжесть беспомощной и бесполезной руки давила. Он пытался ее прижать к себе крепче, чтобы не двигалась, но было бесполезно.
- Садись, я перебинтую. Я новенькая, не так давно здесь, но получила медицинское образование, - аккуратненькие пальчики пробежались по голове, там где зияла небольшая, но саднящая рана, по руке. - Да. надо тебя срочно в больницу. Перелом, и рассечение. - Она доставала бинт и быстро, одним надрывом разорвала упаковку.
"Свежие бинты?"- и брови поползли вверх. Давно он такого не видел.
- Ты лежи тихо, сейчас найду что-нибудь, что бы руку закрепить. - Голова была почти вся замотана. Можно было смотреть одним глазом. Она была одета как все, но что-то было в ней свежее, в этой безличной серой одежде проявлялись даже цвета.
- Черт, - усмехнулся он, - если бы не ты, то эта перевернутая и оскаленная улыбка поглотила бы меня сегодня.
Он смотрела с удивлением. Орудуя ручками так быстро, что он фактически не успевал за ней взглядом. Да и что! Голова кружилась, немного подташнивало, а рука ныла не переставая. От этого даже отвратительнейший привкус появился на губах. Хотелось курить.
- У тебя есть что курить? - он облизал пересохшие губы.
- Я не куру. Не двигайся. - Откуда-то достала небольшую ампулу и шприц. Наверно из сумки, что висела через плечо.
"Такая хрупкая фигурка. Как же она меня дотащит?"
- Кто она?
- Как кто она? Ну эта, радуга…
- Какая? На небе-то и солнца нет! - Она посмотрела на верх, потом на него. Потрогала лоб. С нерешительностью и немного больно вколола обезболивающее.
- Как? - невообразимое удивление. - Ты не видишь радугу? - Он посмотрел на небо. Там отчетливо болталась эта безразличная ко всем осточертелая грязная насмешка.
- Да какую радугу? - она с мольбой посмотрела на него.
- Может лучше попробуем добраться до больницы? Черт с ней, этой радугой - Пытаясь приободрить ее, он снова совершил еще одну попытку встать. Рука уже не так ныла, по крайней мере, не было острой боли. Бок все еще болел, но рядом с ней ему стало легче. Она поддерживала, и вела в сторону больницы.
- Погоди. Я все таки хочу курить, и мне надо найти свой автомат. - Она посмотрела во круг. Под кучей обломков он нашелся быстро. Она достала его и потащила, как самое отвратительное в этом мире. В это время он порылся по карманам, нашел обломанную пополам сигарету, но это не мешало ее все таки хоть такую, но скурить. Достал зажигалку. Простая, без всяких знаков, черного цвета, он отвоевал ее в бою, убив какого-то юнца. Тому мальчишке, наверно, было лет 15. Что его сподвигло двинуться на войну, он не мог понять. Он и сам-то не мог дать ответ, а что он-то здесь делает?
Всем каждый день говорили о том, что эта война всем нужна, что когда она кончится, настанут лучшие времена, что люди не будут знать недостатков. А сколько лет уже длится эта война? 10-20? Да черт ее знает! Стариков почти не было, а если они и были, то все какие-то сумасшедшие, твердили о бессмысленности войны, а как только их кто-то слышал, сразу же замолкали, и старались уйти поскорее с дороги в проулки. Всегда озирались и чего-то боялись.
Его аж передернуло от воспоминаний о мальчишке. Молодое тело просто взлетело перед его глазами от тяжелой смертоносной пулеметной очереди. Красная, свежая, яркая кровь брызнула фонтаном, тело тряслось как в конвульсии, и все это казалось тупым боевиком, после которого все актеры встанут и разойдутся по домам... Но мальчишка лежал и не дышал. Алая лужа разливалась по серому, запыленному асфальту, смывая все грехи прошлых жизней.
Черная радуга усмехнулась и почернела.

Они шли молча. Девушка тяжело дышала, еще бы, он все таки больше ее и тяжелее. Пытаясь не висеть на ней ни коим образом, он понимал, что отпускать ее никуда не хочет. Что скорее он лишиться жизни, чем расстанется с ней навсегда. Это мысль-приговор звучала в голове, как набат. Но с чего, с чего его так зацепило, да и бетонным ли осколком, а не цветом ли ее глаз? Светло-карими, даже немного золотистыми. От куда столько света в них?
Иногда старики рассказывали легенды о неких ангелах, которые забирали к себе на небо праведников, туда, где не было этой черной радуги. Да и не зря же она ее не видит!
- Черт, не уж то ли я умер?! - вскрикнул он.
- Что ты, рано, - улыбнулась девушка. - Тебе осколком просто сломало руку, да немного раскроило череп. удивительно, что крови так мало, да и ты молодцом держишься. - Она пыталась приободрить его, хотя самой было тяжело под грузом его тела.
- Ха, - усмехнулся он, как недавно усмехалась над ним черная радуга. - Просто сломало руку. - Долго еще? - Лицо перекосило от боли. Не удачно задел руку.
- Нет. Я тебя сейчас доведу, сдам на пост и дальше пойду.
- Постой. Погоди. Давай передохнем. И ты, наверно, устала, да и мне херово что-то. - Он цеплялся за нее, только бы не ушла. "Да что же это такое?!" - подумал он. "Нет, однозначно ее никуда не отпущу." Сердце щемило, и сосало под ложечкой от мысли, что она уйдет под эту бомбежку, что он просто не увидит ее более, ее светлых глаз. "Черт, зацепило то как, и не просто осколком в руку, а в самое сердце," - пытался он усмехнуться над собой.
Они остановились, она присела вместе с ним.
- Тебя как зовут-то? - Спросил он, переводя дыхание. Во рту было сухо, как у китайца под пяткой.
- Аня. А тебя? - улыбнулась она на его вопрос.
- Игорь. - Он смотрел в ее глаза, цвета виски. Что-то в них было сходное с этим напитком не только цветом. Он ощущал, как ее глаза, в которые он погружался все глубже, пьянили его с каждым мгновением.
- Ты как себя чувствуешь? Нам лучше дальше идти, а то здесь не безопасно. Да и мы почти пришли.
- Погоди. Дай на тебя насмотреться. Я… - «Да к чертям все, лучше скажу так как есть», подумал он. – Я не могу на тебя наглядеться. А еще боюсь, что больше не увижу. – Рука ныла с каждой минутой сильнее, голова опять начала кружиться, и ощущение тошноты нарастало.
- Да что ты! Да ты весь зеленый! – она резко встала. – Скорее в больницу.
Ничего не оставалось, как подчиниться ее приказу. Он уже сам отчетливо понимал, если сейчас потеряет сознание, то ей его не дотащить.
Сквозь бинт на голове проступило кровавое пятно…

Дойдя до больницы, он уже еле переступал, сказав ей лишь, что паспорт лежит во внутреннем кармане, упал в обморок.

Пришел в себя лишь в палате. Вокруг висел отвратительный запах хлорки и еще каких-то медикаментов. Одна мысль прорезала его жизнь черной радугой. Он больше ее не увидит. Но сколько он пролежал? Куда его потом направят? Но все эти вопросы меркли перед одним, где она, что с ней, не попала ли под перестрелку, может ее уже перенаправили в другу часть, прикрепили к какому-нибудь передовому полку. Хотелось отмести все эти гадкие мысли прочь, но они настойчиво лезли в голову…
Приподнялся, облокачиваясь на свободную руку. Левая ныла, и была уже хорошенько упакована в гипс. За окном, сквозь щели пыльных жалюзи виднелся кусочек садящегося солнца. Или наоборот?
В палате почти никого не было. Он встал с койки и пошел в коридор. Дойдя до медсестер он хотел узнать о времени суток, но его перебили, не дав даже рта раскрыть.
- А ну в палату! Или что болит? Расходился. Ночь почти, а он шляется. – Более старшая, округлая тетка разошлась как курица, кудахтая и ругаясь. Да и сама она была видом похожа на курицу. Такое сравнение немного развеселило его.
Он быстро, как мог, ретировался в палату, попросив при этом чего-нибудь поесть и еще обезболивающего.
Через пол часа ему принесли немного поесть. Еда вся была непонятная, как и везде. Все эти противные и безвкусные серые как сам город и эта война консервы. От этой безнадеги становилось все тошнее и отвратительнее.
Он успел узнать, что провалялся так не долго, всего лишь один день. Что очень помогло врачам, его быстро зашили и поправили руку, а он и не знал даже...
Но найти ее это ему не помогло бы.

Съев всю эту гадость, он пытался посмотреть в окно, но там ничего не было видно. Серые люди идущие по серым улицам. Грязно и серо на душе, как и везде…

Черная ночь опускалась на город. Но черной ее вряд ли кто-нибудь удосужился назвать. Порой было очень сложно иногда отличить день от ночи. Свет прожекторов расчерчивал перечеркнутое черной радугой небо, освещая его своими лучами, надеясь выследить вражеские самолеты.
Он сидел на своей кровати, пытаясь найти где-нибудь сигареты, и надеясь все же поскорее от сюда выбраться, и начать искать ее. Это, конечно же, было почти безнадежно, куда ее могли забросить в этих чертовых распределители?
Черная радуга ехидно ухмылялась, перекрывая посеревшую от горя и людской боли луну. Даже ей было невыносимо все это видеть.
«А может она все еще в городе? Да нет, и это то по сути безнадежно. Город большой…» Сколько ему дадут увольнительной? Куда он и на что потратит?
Дверь скрипнула. На пороге показался немного знакомый силуэт. Он пытался угадать, какая это медсестра зашла, и что сейчас ему будут делать.

- Привет, Игорь, - и голос колокольчик тихо зазвенел в его душе, отражаясь глубоко в сердце радостным переливом.
«Это она!» - ликовал он.
- Здравствуй, Анна.
- Ты ждал меня?
- Честно? – ухмыльнулся он по-доброму, - даже не ожидал тебя найти в городе вообще. А ты тут сама пришла, - и она растянул широкую улыбку. Да так, что аж в заболела голова.
- Ну вот так. А я пришла. Ты же сказал, что боишься меня потерять и отпустить.


Ночь была яркой. Они долго вдвоем говорили, она много о детстве, он много о здешней жизни. Она была такая светлая и юная, хрупка и нежная. Он забыл о руке и только смотрел на ее.
А еще он удивлялся тому, что она не видела ни разу этой дурацкой радуг, к которой он так привык. А она удивлялась, что эта радуга вообще существует.
А еще она рассказывала о живом городе, где не было войны. Но он даже не мог поверить в это, разве есть город без войны? Всем так прополоскали мозги. Все так привыкли к этой бесконечной войне. Да, они не верили в то, что война окончиться, даже не могли твердо сказать, за что они воюют. Все доводы государства звучали, конечно же, весомо, но как-то надумано. Особенно тогда, когда она была рядом.

А еще она позвала его с собой, говоря, что и пришла-то сюда за ним.

- А куда это – туда? Что там, на той стороне радуги? Да и как мы туда доберемся?
- Радуги нет, - вновь твердила она. – Это просто дорога, выложена по небу. Пойдем. Там сейчас все спят, а мы как раз успеем, рассвет еще не наступил!

Так захотелось поверить ей и отправиться, куда глаза глядят, да и пусть что не вериться в ее фантастический мир, пусть с фантастично, но главное, что с ней и только с ней.

- Дай мне руку, - тихо шепнула она ему на ухо. – И твердо шагай, главное не оглядывайся назад, и не смотри по сторонам. А главное никуда не сворачивай.
- Лучше я просто буду держать тебя за руку и мне тогда никуда не захочется свернуть или даже посмотреть.

Она открыла окно. Пахнуло необычайной и непривычной свежестью.
За окном занималась заря, еще бледная, только светлел краешек неба. Он крепко сжал ее руку, и помог подняться на подоконник.
Черная радуга наливалась злобным блеском. Маслянистый оскал так и отвращал от себя любой взгляд. Но он крепко держал ее хрупкую и нежную ручку.

Первый и самый главный шаг.
Она шагнула в окно.
Он еще не верил в это и уже напрягся, что бы удержать ее, когда она будет падать, но не пришлось. Она стояла на краю черной радуги, и весело улыбалась, зовя взглядом его за собой.

Первый шаг. Самый главный.
Он его сделал на одном дыхании. А дальше балы только она, девушка с золотистыми волосами и глазами виски, которую звали Аней.

Черная радуга предательски извивалась под ногами, пытаясь сбросить их, скалилась, ехидно смеялась, шептала на ухо, что нет, упадут они. Она злилась и запугивала. Но что эта осатанелая улыбка могла, по сравнению с тем светом, который был внутри девушки.

Они шли долго. Он уже стал уставать, но до конца радуги оставалось чуть-чуть. Даже запахло свежестью и лесом. Он вспомнил, что такое лес, что такое солнце, и что такое жизнь. И яркие красочные ощущения детства нахлынули сразу. Да так резко, что он чуть не оступился. Но хрупкая и уверенная ручка крепко держала его.

А на той стороне радуги была жизнь. Самая настоящая, не сказочная, и тут не было войны. И тут была она, любовь…

@темы: Лирика

Comments

[Гость]

Читать приятно и интересно, правда некоторые обороты режут слух, например "ошметки здания". А в целом здорово)

[katrin2043]

наоборот. они и должны резать слуш. Лишь за тем, что бы подчеркнуть ненависть к этому миру.
Жаль, по-сути, смазанный конец...

[Гость]

Да нет, конец как раз отличный, ты как бы даешь и возможность выбирать дальше путь самим, не обязываешь к чему-то конкретному. Это и читателям дает простор для фантазии)

[katrin2043]

Спасибо за комментарий, и все же советую представляться, дорогие гости, так как приятнее общаться с теми, у кого есть имя)))
Спасибо за мнение ваше, но все же не совем была осущественна задумка. Ведь самаззный он именно по языку, а не смыслу)))