суббота, 14 ноября 2015
На пышной кровати, застеленной шкурами и шёлком, мы лежали так близко, что почти касались телами. Андре лежал, откинувшись на спину на подушках, заведя руки за голову и раскинув локти. Я на животе, опираюсь локтями о кровать. Непослушные волосы рассыпались по подушками, плечам. Они закрывают лицо, но солнце пробивается сквозь богато расшитые шторы и освещает пряди волос, горящие мёдом и золотом. Передо мной лежит книга, которую он привез издалека. Я читаю о чём-то добром, светлом. Тягучие теплые ласковые слова окутывают меня, словно карамель, но не столь приторные, как она сама. Приглушённые шёпотом слова ложатся одеялом. Можно было бы вообще читать молча, но так приятно произносить эти слова на чужом и незнакомом мне языке. Они несут свет и любовь, так редко встречающуюся здесь.
Я чувствую его дыхание. Ровное, гладкое. Грудь вздымается мерно, большими глотками воздух раскрываются его легкие. Умиротворение... Повернувшись на бок, он смотрит на меня внимательно, но в то же время будто еще не очнулся от дрёмы, пытается осознать сон это или реальность. Вздох, и волосы, что щекотали его во сне, взлетают и колышутся, как легкая занавесь на ветру. Ладонью отводит волосы в сторону, вглядываясь в мое лицо, ловит легкий румянец, коснувшийся щёк. Поглаживая шёлк волос, проводит пальцами по плечу, спине, спускается к ягодицам, ногам. Я горю огнём, чувства, пережитые на страницах книги, дают о себе знать. Но ему хочется просто наслаждаться моментом спокойствия, словно перед его глазами разворачивается картина из другого мира. Впрочем, возможно, что именно так. Я до сих пор не могу поверить, что он не только сделал меня своей наложницей, но и полюбил, как равную. Он Бог, спустившийся с небес, сделавший меня своим ангелом. Он раскрывает передо мной тайны мироздания, ведет волшебной тропой в заколдованный мир, где нет бед, горестей, болезней. Это Рай, где он живёт, где каждый подобен Богу.
- Элоиза, прости меня, мой ангел, я должен идти. Государственные дела никто не отменял, а мне еще предстоит победить на суде жестокосердие кровожадных лгунов, зовущих себя святыми. Ваша вера слишком груба и жестока, даже после смерти вам никому не дано покоя. По мнению ваших священников, только они достойны вкушать плоды счастья и жить в раю, хотя усердно скрывают свои грехи. Я хочу поймать за язык этих безбожников и обернуть против них их же ложь.
Андре наклонился ко мне, поцеловал в оголенное плечо, надев штаны, рубаху, повесив на пояс меч в кожаных ножнах, кинжал, накинув черный плащ, он вышел из покоев, плотно закрывая за собой дверь. Я осталась одна.
Я чувствую его дыхание. Ровное, гладкое. Грудь вздымается мерно, большими глотками воздух раскрываются его легкие. Умиротворение... Повернувшись на бок, он смотрит на меня внимательно, но в то же время будто еще не очнулся от дрёмы, пытается осознать сон это или реальность. Вздох, и волосы, что щекотали его во сне, взлетают и колышутся, как легкая занавесь на ветру. Ладонью отводит волосы в сторону, вглядываясь в мое лицо, ловит легкий румянец, коснувшийся щёк. Поглаживая шёлк волос, проводит пальцами по плечу, спине, спускается к ягодицам, ногам. Я горю огнём, чувства, пережитые на страницах книги, дают о себе знать. Но ему хочется просто наслаждаться моментом спокойствия, словно перед его глазами разворачивается картина из другого мира. Впрочем, возможно, что именно так. Я до сих пор не могу поверить, что он не только сделал меня своей наложницей, но и полюбил, как равную. Он Бог, спустившийся с небес, сделавший меня своим ангелом. Он раскрывает передо мной тайны мироздания, ведет волшебной тропой в заколдованный мир, где нет бед, горестей, болезней. Это Рай, где он живёт, где каждый подобен Богу.
- Элоиза, прости меня, мой ангел, я должен идти. Государственные дела никто не отменял, а мне еще предстоит победить на суде жестокосердие кровожадных лгунов, зовущих себя святыми. Ваша вера слишком груба и жестока, даже после смерти вам никому не дано покоя. По мнению ваших священников, только они достойны вкушать плоды счастья и жить в раю, хотя усердно скрывают свои грехи. Я хочу поймать за язык этих безбожников и обернуть против них их же ложь.
Андре наклонился ко мне, поцеловал в оголенное плечо, надев штаны, рубаху, повесив на пояс меч в кожаных ножнах, кинжал, накинув черный плащ, он вышел из покоев, плотно закрывая за собой дверь. Я осталась одна.
понедельник, 23 января 2012
21.01.2012 в 09:31
Пишет Котокто:URL записи
22:56
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 30 января 2011
Он тоже молчал. Молчал до тех пор, когда его оробевшая душа стонала, изъеденная тоскливой болью одиночества, изрыгая осколки заледеневших слов, пока он не стал размыкать трепещущие губы, сомкнувшиеся так давно, что он перестал осознавать бессмысленное уже ныне значение своего оробевшего языка в ссохшийся глотке. Перед его замутненными глазами стояла тонкоствольная девичья фигура, поразившая своей наглостью и необычностью, ведь мир погряз во тьму и безнадежность, где не было веры и пустословной надежды на встречу с кем-нибудь. Тем более он не смел надеяться на возможность человеческого общения с существом противоположного пола, в обездоленном мире пустых надежд и верований.
Если бы человек, а он пытался еще себя там мысленно именовать, мог выжить в круговороте песчаных бурь, зимних холодов и одиночества, то все же стоило прекратить молчание ради двух ног, рук и глаз. Впрочем ему не это было интересно, а его собственная возможность заговорить представлялась ему интересной.
Разлепив истонченные, изъеденные песком и солнцем, губы, он произнес свое имя, которое шершавым песком так же было унесено в даль. Удивленно взглянув перед собой он протянул руку, указывая на канистру с водой, расположившуюся недалеко от колодца. Что могло иметь в обезвоженной пустыне ледяных холодов мертвой земли больший смысл, чем вода? Имя, его характер жизни, сама суть его жизни не имела смысла перед каплей воды.
Она молча подошла, взглянула в колодец, а потом, достав из рюкзака металлическую помятую военную кружку, наполнила ее ржавой, вонючей, с примесями песка водой. Но даже это было благостью в данной округе, где на сотни миль ни одной живой души, даже и искать не стоит и за пределами еще выживших. Она первая пришла.
- Есть тут кто еще? - спросила одними губами, смоченными грязной, но живительной влагой.
Что ты ответишь, мой читатель?
Если бы человек, а он пытался еще себя там мысленно именовать, мог выжить в круговороте песчаных бурь, зимних холодов и одиночества, то все же стоило прекратить молчание ради двух ног, рук и глаз. Впрочем ему не это было интересно, а его собственная возможность заговорить представлялась ему интересной.
Разлепив истонченные, изъеденные песком и солнцем, губы, он произнес свое имя, которое шершавым песком так же было унесено в даль. Удивленно взглянув перед собой он протянул руку, указывая на канистру с водой, расположившуюся недалеко от колодца. Что могло иметь в обезвоженной пустыне ледяных холодов мертвой земли больший смысл, чем вода? Имя, его характер жизни, сама суть его жизни не имела смысла перед каплей воды.
Она молча подошла, взглянула в колодец, а потом, достав из рюкзака металлическую помятую военную кружку, наполнила ее ржавой, вонючей, с примесями песка водой. Но даже это было благостью в данной округе, где на сотни миль ни одной живой души, даже и искать не стоит и за пределами еще выживших. Она первая пришла.
- Есть тут кто еще? - спросила одними губами, смоченными грязной, но живительной влагой.
Что ты ответишь, мой читатель?
воскресенье, 07 ноября 2010
Нам пророчат смерть в любом обличьи, которая придет страшным снов в нашу реальность, разобьет ее не ледяные осколки и мириадой звезд отзовется в гулкой пустоте.
Я не верю в безразличную смерть, я не хочу в это верить, а не хочу этого видеть. Мне стоит закрыть глаза тонкой оболочкой кожи, прикрыть веки, сомкнуть свои уставшие глаза. Может быть нам стоит воспринимать происходящее вокруг молча и с железной стойкостью стального меча? Но и металл не выдерживает нагрузки, превышающей его прочность. А значит и мы никогда не сможем стать камнем на пути к смерти, и наше безразличие не вечно.
Что измениться, если один человек умрет? Для близкого ему друга - кончиться жизнь, которая была прежде. Для тех кто не знал - еще одна капля в безграничном океане. Но я знаю. что в мире все в равновесии, а значит должна быть новая жизни, а значит должны прийти хаотичные на первый взгляд перемены.
Сможет ли мир существовать без людей? А вдруг мы сами придумываем свою вселенную, находясь в глубокой летаргическом сне без возможности проснуться?
Можем ли мы верить в бесконечность сознания, зная, что смертны и имеем логическую, по мнению ученых концовку, где все уже предсказано, где наша смерть написана в наших книгах судеб? Книга слишком тяжела, что бы ее поднять, ее объем информации недоступен человеческому мозгу, и понять ее не в наших силах.
Видя обрывки будущего или прошлого, мы можем согласиться с этим. но можем ли мы в истинном смысле изменить свое будущее, не изменив себя? вдруг все наши действия существуют в миллиарде бесконечных возможностей, где каждому шагу есть свой ход конем?
Есть ли смерть для бессмертных в сознании и окруженных любовью, искренней и непорочной?
Есть ли смерть у снов?
Я не верю в безразличную смерть, я не хочу в это верить, а не хочу этого видеть. Мне стоит закрыть глаза тонкой оболочкой кожи, прикрыть веки, сомкнуть свои уставшие глаза. Может быть нам стоит воспринимать происходящее вокруг молча и с железной стойкостью стального меча? Но и металл не выдерживает нагрузки, превышающей его прочность. А значит и мы никогда не сможем стать камнем на пути к смерти, и наше безразличие не вечно.
Что измениться, если один человек умрет? Для близкого ему друга - кончиться жизнь, которая была прежде. Для тех кто не знал - еще одна капля в безграничном океане. Но я знаю. что в мире все в равновесии, а значит должна быть новая жизни, а значит должны прийти хаотичные на первый взгляд перемены.
Сможет ли мир существовать без людей? А вдруг мы сами придумываем свою вселенную, находясь в глубокой летаргическом сне без возможности проснуться?
Можем ли мы верить в бесконечность сознания, зная, что смертны и имеем логическую, по мнению ученых концовку, где все уже предсказано, где наша смерть написана в наших книгах судеб? Книга слишком тяжела, что бы ее поднять, ее объем информации недоступен человеческому мозгу, и понять ее не в наших силах.
Видя обрывки будущего или прошлого, мы можем согласиться с этим. но можем ли мы в истинном смысле изменить свое будущее, не изменив себя? вдруг все наши действия существуют в миллиарде бесконечных возможностей, где каждому шагу есть свой ход конем?
Есть ли смерть для бессмертных в сознании и окруженных любовью, искренней и непорочной?
Есть ли смерть у снов?
вторник, 28 сентября 2010
Эти "прятки" одними глазами,
Эти игры в любовь без конца.
Если я полюблю, точно знаю,
В своей страсти дойду я до дна.
Опрокинувши чашу страданья,
Взглядом нежно раздену тебя.
Смысловое пятно понимания
Я поставлю клеймом полюбя.
И мой яд оправдается пламенем,
Обжигающей горечью трав.
Упадет полотном твое знамене,
Никогда уж его не поднять.
Ты отдашься в объятия колкие,
Вера в честь, и надежду, любовь...
Разметав замечания звонкие,
Стану я твой единственный бог.
Эти игры в любовь без конца.
Если я полюблю, точно знаю,
В своей страсти дойду я до дна.
Опрокинувши чашу страданья,
Взглядом нежно раздену тебя.
Смысловое пятно понимания
Я поставлю клеймом полюбя.
И мой яд оправдается пламенем,
Обжигающей горечью трав.
Упадет полотном твое знамене,
Никогда уж его не поднять.
Ты отдашься в объятия колкие,
Вера в честь, и надежду, любовь...
Разметав замечания звонкие,
Стану я твой единственный бог.
воскресенье, 28 марта 2010
Да, чувствую себя пауком, растянувшем сеть при виде потенциальной жертвы.
Что я буду делать? Съем. Зачем? А питаться-то надо!
Вот и сижу, жду прикосновения к ниточке, а потом, когда липкая патина вцепиться в жертву, буду ждать, что обессилев и пытаясь выбраться она будет все сильнее обвиваться вокруг нежно подготовленной мою паутинки.
Ах, какая тонкая, умная жертва. Но кто знает, сможет ли она преодолев свой страх дотронуться до нежной росы на моей сети...
Иди сюда, иди! Я встречу тебя крепкими объятиями и ядовитым поцелуем....
Что я буду делать? Съем. Зачем? А питаться-то надо!
Вот и сижу, жду прикосновения к ниточке, а потом, когда липкая патина вцепиться в жертву, буду ждать, что обессилев и пытаясь выбраться она будет все сильнее обвиваться вокруг нежно подготовленной мою паутинки.
Ах, какая тонкая, умная жертва. Но кто знает, сможет ли она преодолев свой страх дотронуться до нежной росы на моей сети...
Иди сюда, иди! Я встречу тебя крепкими объятиями и ядовитым поцелуем....
четверг, 18 марта 2010
Лица твоих жителей ужасающе гадливые: перекошенные толстые морды, оскаленные прогнившими зубами рты, а ненависть в этих мутных глазах можно черпать горстями. До чего ужасно и противно быть с этим смрадом городской жизни в одном потоке. Разум оставляет этих безумных чудовищ, они мчатся полоумными стадами вперед,взрывая копытами мраморный пол, они мечут искристую ненависть как испорченные фейерверки, они гудят гулом простывших гудков ледоходов. Они вокруг, липкой паутиной окутывают тебя, пленяя твою сущность, подчиняя ее под безликое единообразие пустеющей толпы.
Этот водоворот меня засасывает во сне.
И ужас в том, что эти сны на яву.
Этот водоворот меня засасывает во сне.
И ужас в том, что эти сны на яву.
вторник, 09 марта 2010
Легкая розовость заката ложилась на осколки битого стекла, на оскалившиеся окна домов, на раскрытые пасти дверных проемов. Тьма окружала еще город, но серое утро с легкой примесью сигаретного дыма сумрачно вглядывалась в опустевший город.
Город мертв.
Я обхожу пустынные улицы, и только ветер шныряет вокруг, как брошенная одичавшая собака, мечтающая лишь о косточке, что ей удастся обглодать, что бы утолить жгучий голод. Солнце прячется в сером мареве облаков, нагнанных ненасытным ветром. Тихо.
Город мертв.
Скрип. Двери, окна. Бешеный мусор летит мне в глаза, с яростью пытаясь обыграть меня, сделать из меня оловянного солдатика, которого опрокинет навзничь. Гомон пустого города - страшный призрачный вой завывающего собакой ветра, проносящегося сквозь опустевшие окна домов.
Город мертв.
И только серые тени, без лиц, с пустыми глазницами бегут по старым, исхоженным маршрутам. О, маленький Бог, твоя игрушка заброшена, сломана, выкинута прочь из мироздания,, но тут остались серые тени, покинутых тобою людей, отпусти их наконец, дай им покой! Тишина. Здесь всегда будет тихо. Даже ветер скоро уйдет, ведь он еще живой. Время мерно уходит прочь, как песок просыпавшийся сквозь пальцы маленького ребенка, который построил город на песке и из песка. Но и на море бывают шторма, кончилось лето, а значит пора возвращаться домой.
Этот город мертв, скорого его время сотрет в песок.
Город мертв.
Город мертв.
Я обхожу пустынные улицы, и только ветер шныряет вокруг, как брошенная одичавшая собака, мечтающая лишь о косточке, что ей удастся обглодать, что бы утолить жгучий голод. Солнце прячется в сером мареве облаков, нагнанных ненасытным ветром. Тихо.
Город мертв.
Скрип. Двери, окна. Бешеный мусор летит мне в глаза, с яростью пытаясь обыграть меня, сделать из меня оловянного солдатика, которого опрокинет навзничь. Гомон пустого города - страшный призрачный вой завывающего собакой ветра, проносящегося сквозь опустевшие окна домов.
Город мертв.
И только серые тени, без лиц, с пустыми глазницами бегут по старым, исхоженным маршрутам. О, маленький Бог, твоя игрушка заброшена, сломана, выкинута прочь из мироздания,, но тут остались серые тени, покинутых тобою людей, отпусти их наконец, дай им покой! Тишина. Здесь всегда будет тихо. Даже ветер скоро уйдет, ведь он еще живой. Время мерно уходит прочь, как песок просыпавшийся сквозь пальцы маленького ребенка, который построил город на песке и из песка. Но и на море бывают шторма, кончилось лето, а значит пора возвращаться домой.
Этот город мертв, скорого его время сотрет в песок.
Город мертв.
четверг, 10 декабря 2009
Я растворяюсь тенью под глазами, резницы опустив на них.
Сегодня я в обьятиях луны, что холодом веет по плечам холмистых долин, и море волнует, безбрежное море. А ты засыпаешь опять не один, в объятьях законных, с той, что супругой твоей назвалась и жизнь разделить свою захотела с обычным таким вот как ты.
Играй в свои игры, ты мальчик, ты просто не вырос еще. И деньги не повод кичиться нажитым: наш опыт не купишь, любовь не уймешь, а память навечно застряла занозой. Я отпускаю тебя, я не люблю играть по чужим нелепым и бессмысленным правилам, однажды я тебе проиграла, так играй в свои игры с другими. Я пытаюсь осознать, что тогда со мной было - я просто искала приюта, как корабль с его капитаном ищет покоя и причала после горькой бури, разметавшей его корабль. Моя буря была посильнее твоих изворотов, тебе этого уровня никогда не достичь, ты будешь плавать на мелководье и медленно соленой водой просачиваться через пробоины в трюмы моего корабля. Но сердце капитана - это не тихая бухта, он починив свой корабль, вновь его направит в самое сердце шторма. а тебе так и оставаться у песчанных берегов своих островов.
В твоих обьятьях жарко, но можно заболеть малерией, и, получив отравленным дротиком в спину, никогда не увидеть скованных яростным льдом океанов. Мне было скучно, мне было одиноко, я просто где-то пыталась найти утешения, но как змея, ты свернулся на моей груди и попытался ужалить. Твой яд просочился под кожу, но кожа морских капитанов уже задубела под солеными ветрами морей, остала и затвердела коркой в далеких плаваниях к замерзшим берегам Ирландии, и ром, мой спасительный ром, давно плещется в крови, спокойно утихомирит твой неудачный состав ядовитой слюны.
Ты мог бы брызжать ей сколь угодно, когда я тебя проганяла из памяти, ты чего-то испугался, сам ушел, и сказал, что ты навсегда останешься мне другом, но не прошло и полугода, а след твой остыл. От укуса не осталось следов, безвкусный яд давно был нейтралезован. Играй в свои игры с другими, мне такие ложные правила ни к чему.
Я поздравляю тебя с твоей новой игрушкой.
Однажды мне обещали превратить мою жизнь в шутку, но большому шутнику Локи этого бы не удалось. Я сама сегодня готова превратить чужую жизнь в фарс. Но я не играю в чужие игры. Моя игра еще не сыграна, козыри еще в рукаве, а джокер не показал и своего колпака с бубенцами...
Сегодня я в обьятиях луны, что холодом веет по плечам холмистых долин, и море волнует, безбрежное море. А ты засыпаешь опять не один, в объятьях законных, с той, что супругой твоей назвалась и жизнь разделить свою захотела с обычным таким вот как ты.
Играй в свои игры, ты мальчик, ты просто не вырос еще. И деньги не повод кичиться нажитым: наш опыт не купишь, любовь не уймешь, а память навечно застряла занозой. Я отпускаю тебя, я не люблю играть по чужим нелепым и бессмысленным правилам, однажды я тебе проиграла, так играй в свои игры с другими. Я пытаюсь осознать, что тогда со мной было - я просто искала приюта, как корабль с его капитаном ищет покоя и причала после горькой бури, разметавшей его корабль. Моя буря была посильнее твоих изворотов, тебе этого уровня никогда не достичь, ты будешь плавать на мелководье и медленно соленой водой просачиваться через пробоины в трюмы моего корабля. Но сердце капитана - это не тихая бухта, он починив свой корабль, вновь его направит в самое сердце шторма. а тебе так и оставаться у песчанных берегов своих островов.
В твоих обьятьях жарко, но можно заболеть малерией, и, получив отравленным дротиком в спину, никогда не увидеть скованных яростным льдом океанов. Мне было скучно, мне было одиноко, я просто где-то пыталась найти утешения, но как змея, ты свернулся на моей груди и попытался ужалить. Твой яд просочился под кожу, но кожа морских капитанов уже задубела под солеными ветрами морей, остала и затвердела коркой в далеких плаваниях к замерзшим берегам Ирландии, и ром, мой спасительный ром, давно плещется в крови, спокойно утихомирит твой неудачный состав ядовитой слюны.
Ты мог бы брызжать ей сколь угодно, когда я тебя проганяла из памяти, ты чего-то испугался, сам ушел, и сказал, что ты навсегда останешься мне другом, но не прошло и полугода, а след твой остыл. От укуса не осталось следов, безвкусный яд давно был нейтралезован. Играй в свои игры с другими, мне такие ложные правила ни к чему.
Я поздравляю тебя с твоей новой игрушкой.
Однажды мне обещали превратить мою жизнь в шутку, но большому шутнику Локи этого бы не удалось. Я сама сегодня готова превратить чужую жизнь в фарс. Но я не играю в чужие игры. Моя игра еще не сыграна, козыри еще в рукаве, а джокер не показал и своего колпака с бубенцами...
среда, 25 ноября 2009
Глухо стучит по карнизу уставший осенний дождь. Это не похоже на тишину, скорее на отчаянное молчание, которое должно длится бесконечно, с полным осознанием этого.
Я опускаю тонкие руки, я отпускаю хрупкие нити, что связывали нас. Я с виду бываю жестока для всех, но что есть я? Я лишь тень, отразившаяся в случайном хаосе мыслей Бога. Но я существую, и кто-то сможет назвать меня человеком. Я существую, как отчаянная попытка жизни, как вырвавшаяся из повиновения молекула, которая все равно действует по законам бытия и создает хаос лишь на определенной территории, отведенной ей под это. Становиться страшно быть мелькнувшей тенью в чьем-то сознании, и встает единственная мысль - обрести свою значимость, свой смысл жизнь.
Что есть смысл жизни, запуганной до смерти, где нет просвета на отчаянную попытку глотнуть несвежего промозглого воздуха, отравленного ядом мимолетной любви, растворяющимся в уставшем мозгу?..
Пустословие есть мои выкладки на одичавших просторах интернета, где каждый король своего я и одновременно пыль на ногах Единственного Человека, грядущего по всем предсказаниям. Мы маленькие божки себя, но смысл существования Бога не в самом себе, а смысл - любовь.
Я ищу одного - права на существования, и может быть толику настоящей жизни.
Глухо стучит по карнизу уставший осенний дождь.
Я опускаю тонкие руки, я отпускаю хрупкие нити, что связывали нас. Я с виду бываю жестока для всех, но что есть я? Я лишь тень, отразившаяся в случайном хаосе мыслей Бога. Но я существую, и кто-то сможет назвать меня человеком. Я существую, как отчаянная попытка жизни, как вырвавшаяся из повиновения молекула, которая все равно действует по законам бытия и создает хаос лишь на определенной территории, отведенной ей под это. Становиться страшно быть мелькнувшей тенью в чьем-то сознании, и встает единственная мысль - обрести свою значимость, свой смысл жизнь.
Что есть смысл жизни, запуганной до смерти, где нет просвета на отчаянную попытку глотнуть несвежего промозглого воздуха, отравленного ядом мимолетной любви, растворяющимся в уставшем мозгу?..
Пустословие есть мои выкладки на одичавших просторах интернета, где каждый король своего я и одновременно пыль на ногах Единственного Человека, грядущего по всем предсказаниям. Мы маленькие божки себя, но смысл существования Бога не в самом себе, а смысл - любовь.
Я ищу одного - права на существования, и может быть толику настоящей жизни.
Глухо стучит по карнизу уставший осенний дождь.
пятница, 20 ноября 2009
С зимой я обретаю уверенность и чувственность. Я засыпаю снегами огонь души и мне спокойно. Очень многое в моей душе из хорошего связано с зимним периодом.
И вот, чуть только снег припорошил терпкую земляную грязь я вышла на охоту.
Мой внутренний порыв тянет туда, где я привыкла молчать, но именно за тем, что бы говорить.
Я вывожу на прогулку своего зверя. Самой длинной дорогой, самым длинным разговором я приручаю тебя к себе, я приручаю твою мысль к тому, что я могу быть рядом. Я требую лишь одного, что бы ты посмотрел на мир моими глазами. Но как я могу требовать это от тебя, если ты совершенно другой человек, во всем диаметрально противоположный мне?
Мне становиться смешно. Именно этой дорогой я плела сети своих чувств. Я разжигала сомнения и мысли заставляла шевелить телесную оболочку. Сегодня мой выбор пал на тебя. Но вот странная игра случая. Ситуация экстраординарна.
Я не стремлюсь к твоей любви, и сама уже не влюблена в тебя. Но я плету сети страстной игры в любовников. Я пытаюсь в свете снежно-лунных отблесков зажечь огонь в твоей душе. Я играю, но не только с тобой, но и сама с собой.
Я понимаю, что я действую слепо иногда и бездумно. но сколь интуитивно и правильно. для того, что бы раззадорить пламя, но сколь мало оно мне нужно?
Лишь простым слово могу объяснить я это сегодняшнее явление - женщина. Я женщина, и мне нужно твое внимание, ни более, ни менее.
Посмотрим, что будет дальше...
А сегодня опять растаяли снега. Еще не зима.
И вот, чуть только снег припорошил терпкую земляную грязь я вышла на охоту.
Мой внутренний порыв тянет туда, где я привыкла молчать, но именно за тем, что бы говорить.
Я вывожу на прогулку своего зверя. Самой длинной дорогой, самым длинным разговором я приручаю тебя к себе, я приручаю твою мысль к тому, что я могу быть рядом. Я требую лишь одного, что бы ты посмотрел на мир моими глазами. Но как я могу требовать это от тебя, если ты совершенно другой человек, во всем диаметрально противоположный мне?
Мне становиться смешно. Именно этой дорогой я плела сети своих чувств. Я разжигала сомнения и мысли заставляла шевелить телесную оболочку. Сегодня мой выбор пал на тебя. Но вот странная игра случая. Ситуация экстраординарна.
Я не стремлюсь к твоей любви, и сама уже не влюблена в тебя. Но я плету сети страстной игры в любовников. Я пытаюсь в свете снежно-лунных отблесков зажечь огонь в твоей душе. Я играю, но не только с тобой, но и сама с собой.
Я понимаю, что я действую слепо иногда и бездумно. но сколь интуитивно и правильно. для того, что бы раззадорить пламя, но сколь мало оно мне нужно?
Лишь простым слово могу объяснить я это сегодняшнее явление - женщина. Я женщина, и мне нужно твое внимание, ни более, ни менее.
Посмотрим, что будет дальше...
А сегодня опять растаяли снега. Еще не зима.
пятница, 06 ноября 2009
Перевернулась котомка луны,
И звезды на небо упали
И осветили светом своим
Полночные темные дали.
И звезды на небо упали
И осветили светом своим
Полночные темные дали.
среда, 03 июня 2009
Я знаю, что я могу делать с тобой многое, если захочу, ибо этого хочешь ты. Но стоит ли с тобой играть? за что я тогда стану тебя уважать? За что я когда-то поняла, что ты меня привлекаешь.
Как-то недавно я видела тебя целиком, ты открыл свою душу. Хотя скорее просто приоткрыл дверцу, маленькую щелочку, но мне этого хватило. Я поняла тебя, и сказал себе СТОП.
В свое время, когда ты был.,как мне казалось, более недоступен, когда я была менее наглая, когда я была чиста и невинна еще, мне казалось что ты - это что-то вроде бога. Но боги падают на землю и разбиваются в прах. Ты прах, но ты игрушка. Мне хочется тобой играть. Но что мне сделать с тобой?
Мое сумасшествие и самое сладострастное желание - сводить всех с ума. Ты из числа тех, кого я обязательно должна превратить в безумца, но стоит ли это делать?
Какую же мне сыграть с тобой шутку? Одну карту я уже разыграла. Я тебя заставила сожалеть за годы молчания, но и ты не проиграл. Ничья. Ты все так же молчишь, но я слышу глубинный скрип твоего сердца, мысленную работы. Заржавели винтики? Ты выбрал позицию. где не надо ничего делать и только ждать. Но знаешь ли ты, что ожидание может убить? Такое огромное желание скинуть тебя с горы, что бы ты полетел верх тормашками, пытками вверх! Что бы скатился в пропасть и сам был счастлив этому. Это же блаженство, это же самая черная глубинная страсть. Приятно чувствовать себя властелином сердца. И мне бы хотелось разыграть русскую рулетку с тобой.
Но! Черт, я дорожу чьим-то спокойствием. И это-то тупик, который я пока не хочу преодолевать.
Может я просто проснулась случайно, и вновь мой сон меня обманул? И это не реальность?
Как-то недавно я видела тебя целиком, ты открыл свою душу. Хотя скорее просто приоткрыл дверцу, маленькую щелочку, но мне этого хватило. Я поняла тебя, и сказал себе СТОП.
В свое время, когда ты был.,как мне казалось, более недоступен, когда я была менее наглая, когда я была чиста и невинна еще, мне казалось что ты - это что-то вроде бога. Но боги падают на землю и разбиваются в прах. Ты прах, но ты игрушка. Мне хочется тобой играть. Но что мне сделать с тобой?
Мое сумасшествие и самое сладострастное желание - сводить всех с ума. Ты из числа тех, кого я обязательно должна превратить в безумца, но стоит ли это делать?
Какую же мне сыграть с тобой шутку? Одну карту я уже разыграла. Я тебя заставила сожалеть за годы молчания, но и ты не проиграл. Ничья. Ты все так же молчишь, но я слышу глубинный скрип твоего сердца, мысленную работы. Заржавели винтики? Ты выбрал позицию. где не надо ничего делать и только ждать. Но знаешь ли ты, что ожидание может убить? Такое огромное желание скинуть тебя с горы, что бы ты полетел верх тормашками, пытками вверх! Что бы скатился в пропасть и сам был счастлив этому. Это же блаженство, это же самая черная глубинная страсть. Приятно чувствовать себя властелином сердца. И мне бы хотелось разыграть русскую рулетку с тобой.
Но! Черт, я дорожу чьим-то спокойствием. И это-то тупик, который я пока не хочу преодолевать.
Может я просто проснулась случайно, и вновь мой сон меня обманул? И это не реальность?
четверг, 26 марта 2009
Мое ожидание в метро тебя было чем-то неоднозначным и иррациональным. Необычным.
Я смотрела вперед, я ждала. И вдруг - ОНА!
Обрамленное рамкой черного капюшона белое, бледное лицо. Только снег, только чистота, только белизна. Она была олицетворением бледности.
Я не видела глаз, я не видела рта, а только белую кожу лица. Только этот мертвецкий снег. И кружила меня зима. А на улице, я знала, шел мокрый снег, это прощание с зимой, это отчаянная пытка. Пытка белизной, пытка бесцветием, отчаянная борьба за жизнь, где нет крови, где нет ожидания будущего.
Сколько осталось?
Черное и белое - жизнь и смерть. Правда и ложь. Я не верила в ее существование, но она прошла мимо меня, и в душе повеяло холодом. Не она виновата в этом, не она смертельно бледна. Это уже была я.
Наше все - это мертвая бледность человеческой смерти. Мы приходим, что бы уйти, и уходим, что бы вновь возродиться для смерти.
Я смотрела на светлый лик смерти в иконной раме явной жизни и траура горечи.
Меня холодило, было больно и веяло отчаянием.
Черное и белое...Бледное, бледное лицо, которое и было только цветом бледности....
Я смотрела вперед, я ждала. И вдруг - ОНА!
Обрамленное рамкой черного капюшона белое, бледное лицо. Только снег, только чистота, только белизна. Она была олицетворением бледности.
Я не видела глаз, я не видела рта, а только белую кожу лица. Только этот мертвецкий снег. И кружила меня зима. А на улице, я знала, шел мокрый снег, это прощание с зимой, это отчаянная пытка. Пытка белизной, пытка бесцветием, отчаянная борьба за жизнь, где нет крови, где нет ожидания будущего.
Сколько осталось?
Черное и белое - жизнь и смерть. Правда и ложь. Я не верила в ее существование, но она прошла мимо меня, и в душе повеяло холодом. Не она виновата в этом, не она смертельно бледна. Это уже была я.
Наше все - это мертвая бледность человеческой смерти. Мы приходим, что бы уйти, и уходим, что бы вновь возродиться для смерти.
Я смотрела на светлый лик смерти в иконной раме явной жизни и траура горечи.
Меня холодило, было больно и веяло отчаянием.
Черное и белое...Бледное, бледное лицо, которое и было только цветом бледности....
вторник, 14 октября 2008
Опять ты приходишь в мои сны. Я стремлюсь понять - к чему это, но никто не дает ответа. я пытаюсь с тобйо общаться в реальности, но ты всгеда холоден и молчалив. А там....Ты внимателен, терпелив, близок, нежен. Твои крепки руки обнимают меня. Я готова тебя целовать, я готова упасть в твои руки и навсегда. Твои объятия нежны, мне хочеться это продолжать и когда я проснусь. Но по утру все иное.
Нет, не будничное и дезко-надоедливое. Все очень мило и немного по-домашнему. Но это уже не ты.
А ты? Я однажды слышала, что ты в шутку или еще как сказал, что я твоя жена. Это было один раз и врядли повториться.
Я не верю, что твои желания сбываются. Я ждала, что тебя готовы будут забрать в армию. Тогда бы я совершила то, о чем давно мечтаю. Я бы крепко поцеловала тебя, сказала все самое терпкое, что скопилось в душе и всем сердцем полубила бы, но как друга.
А ты хороший друг лишь потому, как ты сказал, что мы очень редко видимся.
Где правда, где реальность?...
среда, 10 сентября 2008
Сурганова и Оркестр
Текст песни: Я знаю женщину
Альбом: Возлюбленная Шопена
Текст: Гумилев
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцаньи
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь тонкой музыке стиха,
Пред жизнью дальней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Нельзя назвать ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел, и горд - я к ней спешу
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Текст песни: Я знаю женщину
Альбом: Возлюбленная Шопена
Текст: Гумилев
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцаньи
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь тонкой музыке стиха,
Пред жизнью дальней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Нельзя назвать ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел, и горд - я к ней спешу
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
понедельник, 01 сентября 2008
Мне так приятно прикоснуться к тебе, ты вся распластанная, уставшая за один тяжелый и долгий день, ты немного подвыпила, твой веселый нрав сошел на нет, и ты покорна любому моему желанию, которое совпадет с твоим. А хочешь ты одного - быть рядом.
Я кладу свои горячие руки на твою обтянутую тонкой кожей спину. Я иногда поражаюсь, я могу разглядеть все твои хрупкие вены. Ты так нежна, но ты сегодня устала, ты лежишь непожвижно, ты хочешь тяжелых рук на своей спине, ты хочешь этой горячей и терпкой одновременно боли. Я не могу заставлять тебя ждать.
Я сминаю все твое тело, ты трепещешь и хочешь молить о пощаде, но знаешь, что после, когда я уберу свои руки, тебе будет очень хорошо, ты готова будешь взлететь.
Я касаюсь самых секретных и заветных точек твоего тела, я расслабляю тебя и одновременно заставляю напрягаться некоторые мышцы. Тебе же так хорошо.
Ты слегка постанываешь, а значит я знаю что надо дальше делать.
И где-то рядом слегка трепыхается своим огоньком небольшая свечка...
Я кладу свои горячие руки на твою обтянутую тонкой кожей спину. Я иногда поражаюсь, я могу разглядеть все твои хрупкие вены. Ты так нежна, но ты сегодня устала, ты лежишь непожвижно, ты хочешь тяжелых рук на своей спине, ты хочешь этой горячей и терпкой одновременно боли. Я не могу заставлять тебя ждать.
Я сминаю все твое тело, ты трепещешь и хочешь молить о пощаде, но знаешь, что после, когда я уберу свои руки, тебе будет очень хорошо, ты готова будешь взлететь.
Я касаюсь самых секретных и заветных точек твоего тела, я расслабляю тебя и одновременно заставляю напрягаться некоторые мышцы. Тебе же так хорошо.
Ты слегка постанываешь, а значит я знаю что надо дальше делать.
И где-то рядом слегка трепыхается своим огоньком небольшая свечка...
вторник, 12 августа 2008
Запомнился номер твой чётко,
Мгновенно, почти буквально.
Сердце кипит, волнуется,
Чую - влюбилась фатально я
В тебя, ты странный, скуластый,
И веришь в себя безумно,
Ты - волк, я - волк, закапали
Кровью, слезами друг в друга мы.
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго, мой Юго, Юго..."
А так - всё больше по миру шатаюсь,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню ветра.
Потом мы лежали плечо в плечо,
Потом мы летали рука в руке,
Потом засыпали наперегонки
И снова летали, и падали в сны.
Так странно, что я не ревную тебя,
Меня изумляет, что кто-то был до.
Лесами бежали, маялись врозь,
Мы звери, мы звери влюблённые.
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго, мой Юго, Юго..."
А так - всё больше по миру шатаюсь,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню...
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго-Юго-Юго Юго-Юго-Юго..."
А так - всё больше по миру,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню, песню,
Песню, песню, песню ветра.
Песню ветра,
Слушаю песню ветра.
Запомнился номер твой чётко,
Мгновенно, почти буквально.
Сердце кипит, волнуется,
Чую - влюбилась фатально я...
Мгновенно, почти буквально.
Сердце кипит, волнуется,
Чую - влюбилась фатально я
В тебя, ты странный, скуластый,
И веришь в себя безумно,
Ты - волк, я - волк, закапали
Кровью, слезами друг в друга мы.
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго, мой Юго, Юго..."
А так - всё больше по миру шатаюсь,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню ветра.
Потом мы лежали плечо в плечо,
Потом мы летали рука в руке,
Потом засыпали наперегонки
И снова летали, и падали в сны.
Так странно, что я не ревную тебя,
Меня изумляет, что кто-то был до.
Лесами бежали, маялись врозь,
Мы звери, мы звери влюблённые.
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго, мой Юго, Юго..."
А так - всё больше по миру шатаюсь,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню...
О, если бы ты был настоящим,
Стала бы тебе подругой,
Шептала бы нежно ночами:
"Юго-Юго-Юго Юго-Юго-Юго..."
А так - всё больше по миру,
Захлёбываюсь своим секретом,
Бросаюсь навстречу, других бросаю
И слушаю песню, песню,
Песню, песню, песню ветра.
Песню ветра,
Слушаю песню ветра.
Запомнился номер твой чётко,
Мгновенно, почти буквально.
Сердце кипит, волнуется,
Чую - влюбилась фатально я...
вторник, 29 июля 2008
Я преклоняюсь перед твоей красотой. Я падаю ниц, я целую землю под твоими стопами. О Божество! среди нас, земных жителей.
Я стремглав упаду в пропасть, если хотя бы один мимолетный взгляд скажет мне это.
Твоя прекрасная груд воздымается от отдного вдохновения. Эти великолепные сосцы, что так волнуют мой сон. Богиня. дай мне право глядеть на них хотя бы сквозь плотную ткань, что лежт на моих глазах, скрывая твою неземную красоту.
Ты милосерднее всех живых, ибо скрываешь свою нагую красоту под опущенными веками ночной мглы. Я трепетно вслушиваюсь в твое спокойное дыхание.
Скрой от меня всю свои красоту, пощади, о великая Богиня!
Женщина, я преклоняюсь перед твоим величием.
Прости мне мою дерзость любить тебя!
Я стремглав упаду в пропасть, если хотя бы один мимолетный взгляд скажет мне это.
Я пуду падать вечно, как падают в отчаяние, лишь для того, что бы низвергнутым вниз коснутся твоих ног.
Твоя прекрасная груд воздымается от отдного вдохновения. Эти великолепные сосцы, что так волнуют мой сон. Богиня. дай мне право глядеть на них хотя бы сквозь плотную ткань, что лежт на моих глазах, скрывая твою неземную красоту.
Ты милосерднее всех живых, ибо скрываешь свою нагую красоту под опущенными веками ночной мглы. Я трепетно вслушиваюсь в твое спокойное дыхание.
Скрой от меня всю свои красоту, пощади, о великая Богиня!
Женщина, я преклоняюсь перед твоим величием.
Прости мне мою дерзость любить тебя!